0/5

Ханжа и одеколон: как москвичи обходили «сухой закон» в годы Первой мировой войны

Ханжа и одеколон: как москвичи обходили  «сухой закон» в годы Первой мировой войны
время публикации: 11:25  19 февраля 2015 года
В начале XX века тема злоупотребления алкоголем была чуть ли не центральным стержнем общественной работы. Множились общества попечения о народной трезвости, открывались чайные, народные дома.
Все разумные доводы о борьбе с алкоголем, впрочем, перекрывались экономическими показателями – в 1913 году казенная монополия на водку дала 26% российского бюджета. Но, 22 августа 1914 года в условиях начавшейся  войны, власти объявляют «сухой закон». Россия вынужденно начинает трезвую жизнь.

Сначала декларировалось, что продажа спирта воспрещается до окончания военного времени. Озверевшие толпы в конце лета разгромили десятки питейных заведений. «Резервисты останавливали транспорты со спиртом и заставляли сопровождающих продавать водку толпе под страхом разграбления… Только пермский губернатор обратился к вышестоящим инстанциям с просьбой разрешить продажу алкоголя хотя бы два часа в день во избежание «кровавых столкновений». Власть пошла на попятную и разрешила подавать алкоголь в ресторанах первого разряда. Но простые рабочие и крестьяне не имели возможности каждую неделю заглядывать в подобные заведения. Власть, подумав еще раз, делегировала полномочия по регулированию алкогольного рынка регионам.  Большинство городских органов самоуправления оставили своим жителям право забыться пивом или вином, но Петроградская и Московская думы настояли на полном запрете производства и потребления алкоголя на вверенной им территории. В провинции новое решение приняли скептически, раздавались возгласы: «Что же это царь наделал? Какой такой праздник без водки и свадьба с квасом?» 

сухой закон

«В нынешнем году, впервые с основания Москвы, праздник Рождества Христова был встречен при абсолютной трезвости. Даже наш незыблемый устой – выражение Владимиpa Красное Солнышко: «Руси есть веселие пити, не может быть того быти», был наглядно опровергнут. Простой народ - главный потребитель казенного вина, примирился, по большей части, с трезвостью, и только незначительная часть населения все же нe могла обойтись без спирта», - сообщали газеты в начале 1915 года. Некоторые москвичи «за праздничным настроением» отправлялись в другие города.

Народ моментально перешел на употребление дешевых суррогатов – из продажи постоянно пропадал сахар,  а в провинции самогон стал твердой валютой. В Киеве запретили продажу лаков и красок, а казанские обыватели нашли нетривиальный способ быть навеселе – татары ели сухие дрожжи, запивая их квасом. В городах еще имелись запасы денатурированного спирта. Получив заветную бутыль,  спирт прогоняли через самодельный хлебный фильтр, а затем кипятили с лимоном и специями, чтобы придать техническому алкоголю приличный вкус.

сухой закон

В поисках алкоголя москвичи забирались во все более дальние губернии: «Известно, что в Калуге еще разрешена продажа спиртных напитков. И вот искатели, имея клиентуру, ездят в Калугу и снабжают запретным в Москве зельем. Конечно, при этом берется большая нажива.  А то стало известно, что в Оренбурге беспрепятственно торгуют водкой. И вот, выпивохи осаждают казанский вокзал, в поисках пассажира, который на несколько дней поедет в Оренбург. Ездят в далекий Оренбург и искатели, но берут цены неимоверно высокие. Искателям становится все хуже и хуже, ибо район беспрепятственной торговли делается все уже и уже». Остались недовольны и рестораторы: «Даже при очень большом обороте кухня и чайный буфет далеко не могут покрыть ресторанных расходов». Продажи алкоголя составляли чуть ли не основную часть прибыли подобных заведений.

сухой закон

Формально с августа 1914 года спирт в Москве шел только на медицинские и научные цели, все закупки строго контролировались полицией. В 1916 году управляющий акцизными сборами Московской губернии жаловался, что лазареты постоянно требуют все больше и больше спирта, «…установить же норму этой надобности не представляется никакой возможности». Прислуга подворовывала у господ талоны на получение денатурата. Случалось, что горничную посылали в лавку за техническим спиртом. Женщины прятали посуду с алкоголем, предъявляли хозяевам горлышко якобы разбитой бутылки и обещали возместить убыток. Спирт уходил на черный рынок по цене, завышенной в несколько раз. Жители Шацка скупали у населения колбасу, масло, мясо, распродавали в Москве, а на вырученные средства покупали денатурированный спирт и с жидкой «валютой» возвращались в родной город.

Легальными площадками для продажи спиртосодержащих препаратов оставались аптеки. Между фармацевтами и медиками установились взаимовыгодные отношения. Некоторых врачей даже называли «кабатчиками» - за 2-3 рубля они охотно выписывали рецепты на спирт. В 1915 году представители обеспеченных городских слоев переключились на одеколон. В парфюмерных магазинах покупателям предлагали  «чистый спирт с небольшой примесью пахучих веществ, разбавленный до крепости обычной водки». Московский градоначальник Ф.Ф.Юсупов запретил  выпускать парфюмерные средства с содержанием эфирных масел меньше 5 процентов. Чуть позже ввели специальные разрешения на покупку одеколона! Пузырьки с драгоценной жидкостью воровали из мужских парикмахерских, цирюльникам приходилось держать ящики с парфюмерией закрытыми.

сухой закон

Городские низы предпочитали потчевать друг друга «ханжой» - едкой смесью денатурата или политуры с водой или каким-нибудь напитком. Получил распространение рецепт, когда на треть алкоголя приходилось две трети кваса. Хитровка, Грачевка, окраинные трущобные районы вновь расцвели пышным цветом. «Политуру очищают ватой, квасом, солью, приблизительно отделяют щерлак», - сообщали газеты. Политурой называли 20-процентный спиртовой раствор смолы, применяемый при обработке дерева. Народные умельцы ждали, пока образуется осадок, и добавляли по вкусу перца или чеснока. В праздничные дни суррогаты продавали пудами. По домам ходили мошенники и предлагали купить бутылочку вина «прямиком с таможни». Полиция составляла протоколы, но зараза распространялась все сильней. Популярностью пользовалась смесь с названием «Болтун» - молоко смешивали с политурой и многократно взбалтывали. Опаснее всех казался метанол, 10-20 миллилитров метилового спирта приводили к слепоте или смерти. Один из производителей денатурата предлагал добавлять в технический спирт специальные вещества, вызывающие рвоту. Он обосновывал свою идею германским опытом. Кое-кто из врачей хотел выделить «денатуратный алкоголизм» в отдельное заболевание.

сухой закон

Провинция здесь оказалась более изобретательной, чем Петроград и Москва. В Перми дрожжи толстым слоем намазывали на хлеб, дожидаясь опьянения. «Воспрещается употребление внутрь с целью опьянения дрожжей как отдельно, так и в смешении с какими бы то ни было жидкостями», - именно такой текст обязательного постановления предлагал местный губернатор. Завязалась обширная переписка с центром, и употребление дрожжей в итоге решили не ограничивать. В народе наладили производство «забористого» кваса с содержанием спирта до 12 процентов. К такому напитку очень быстро привыкали женщины и подростки. Для «крепости» в такой квас добавляли табак и лекарственные травы.

С другой стороны, резко упали показатели уличной преступности. Если за  август-декабрь 1913 года в Москве составили 590 протоколов о нанесении телесных повреждений, то за август-декабрь следующего года, когда действовал «сухой закон», только 238. На 7,1% повысилась производительность труда на столичных предприятиях. «Я всесторонне наблюдал Москву в последнюю масленицу и утвердительно могу сказать, что за всю неделю я заметил только двух выпивших, тогда как в прежнее время от пьяных было опасно ходить по многим улицам», - сообщал в 1916 году видный чиновник акцизного ведомства.

сухой закон

Если в начале войны «сухой закон» обеспечил подъем ура-патриотизма, то впоследствии он стал одним из факторов развала империи. Трудящиеся спиртовой отрасли потеряли работу, бюджет перестал наполняться – в 1916 году винная монополия дала казне только 1,5% доходов. В провинции начиналось глухое шатание, да и столицы жили не лучше. Наступал год 1917-й.

Хитрости жизни в безалкогольные времена постигал  Павел Гнилорыбов, 
историк-москвовед, координатор проекта "Моспешком"

0
Реклама на New Retail. Медиакит