Быть желаешь сытеньким – стань тогда политиком

Древний грек Перикл подметил: «Немногие творят политику, судят – все», а вот фраза «Даже кухарка научится управлять государством», Ленину, несмотря на злые языки, не принадлежит. Зато авторство «концентрированного выражения экономики» приписывается вполне правомерно.

Участие гражданина сужено до спорадических выборов. Экологию, культуру, технологии и военную деятельность обнесли беспредельной оградой: к чему Вселенной мнение ропщущих атомов. Светило знает, что творит: сыновья погибают не зря и учёные не иммигрируют, а подвергаются плановой депортации.

Государственный чин мимикрировал в доходное место. Сесть – стоит мзду, удержаться – отщипывать с потока, слезть – помогут сотоварищи. К услугам «несемейных» – федеральная лечебница № 1: «Кремлёвский централ» на 120 мест. Кавалергарды век недолог – поэтому ставки высоки и дрожат нетерпением руки.

Структурность искажена 18-летней выдержкой. В мире спиртного: старше – означает лучше. Вот и пьём односолодовый, не задумываясь над испарением всенародных богатств. Хмелеет интерес – осознанность поведения, растворяется связь с государственными институтами, пропадает жажда деятельности.

Гомоним накануне очередного тоста, непременно включим телек в праздничную полночь. Неважно, что скажет, ведь будет в красном галстуке, серьёзен и строг. «Год оказался непростым» прозвучит в надцатый раз, и миллионы послушно сомкнут бокалы. Благополучность бескрайней страны требует ежовых рукавиц.

Идеологическая доктрина изъята из-под ног, петля мировоззрения фиксирует шею, рывок валютного рычага и светскость корчится конвульсиями. Диктат против виселицы кажется проходным вариантом. Эрозия методично слоит кастовость: одним не рассчитаться по долгам, другие боятся потерять награбленное.

Мораль доедена бесконтрольностью – удобно ссылаться на старика Вольтера: «Чтобы сделать великое добро, приходится совершать небольшое зло». Почему никто не цитирует родного Достоевского: «Да будут прокляты интересы цивилизации, если для её сохранения сдирают с людей кожу».

Помыкание происходит посредством насилия, замаскированного под заботу, откровенную в едкой настойчивости. Редкие вспышки беспорядков – жалкие попытки разбудить невыслушанных. Партии и движения – безумие многих ради выгоды единиц, власть которых придаёт словам обоснованность правды.

Закон всеобъемлющ, права равны, но некоторые правее и в суды могут не ходить. Целесообразность подчинения обусловлена ресурсной подкреплённостью. Претендуйте на то, что великим мало. Обсуждать и клеймить в оговорённую сторону разрешается. Оступившиеся становятся разорившимися врагами отчизны.

Оппозиция стыдливо согласовывает действия, но лексикон беден и ниточки видны. Смелостью тлеют назначенные, метящие не в кресло, а инстаграмные миллионщики. Попытка – санкционированная возможность ренегатства: «Не догоним – хоть согреемся». Страшно до умопомрачения – корявенькая у нас демократия.

Важнейшая задача – извлечь деньги из налогоплательщиков, не трогая избирателей. Доят творчески, с огоньком и под музыку вождя. Базовая механика: недовольных сверх меры не плодить, поэтому оставляют выживших и завидующих. Вели бы себя чуть разумнее – бизнесу не требовалось бы столько белых тапочек.

Ветер неконтролируемых расходов поднимает паруса систематической ненависти. Нет в стране бюджетов сравнимых с ВВП (в прямом и переносном смысле). Пилить народное зазорным не считается – включаем шампунный алгоритм: провести строку через парламент, получить «баблос», раздать обещанное, повторить.

Бизнесмены смекают, что депутатский значок приближает кормушку, соглашаются на номерные места в списках. Но очерёдность в перечне равна не влиятельности, а цене входного билета. Оттого первый срок все в убытке. Повтор сопровождается торгом и незначительным улучшением. Спасение – во фракционности.

Постепенно коммерсанты смекают, что можно не работать – наряднее ехать на откатах. Дельцы превращаются в решал. Прейскурант форматируют острыми ценами, возможное предлагают задорого, нереальное – в цену путёвки на Марс. Вокруг царит хайп, крутотень и смекалистость – неологизмы рулят!

Головастики (по уму и подвижности) превращаются в жаб (по нутру и щедрости): скакать тяжко, ждать – привычно. Новички роятся, обещания сыплются – остаётся глазами вращать, профит вычислять. Болото нравственностью не пахнет. Парадигма хищническая: «Я или меня», – артикулирует зажравшаяся корысть.

К собственным отражениям привыкают, раздутость трактуют основательностью, убогость – сосредоточенностью. Возражающих не предвидится: округа уже поставлена в позу, дань течёт неофитам без устали. Новый уровень – доить «чтоб не трогали» – за крышу и расположение.

Власть кажется природной, шеф – сверхъестественным, послушание – обязательным. В голове звучит забытая мелодия для флейты: «Мы не пашем, не сеем, не строим, а гордимся общественным строем». Жизнь удалась. До окрика миллениала-Маяковского в полный бас: «Кто тут временный? Слазь! Кончилось ваше время!»