Агрессия – удел недальновидных или что бывает если…

Время капитулирует перед ленью, помыслы стреножены нехваткой бодрости, в голове туннель с мерцающей табличкой «Успеть на работу». Автопилот ведёт торёными маршрутами: умывальник, гостиная, коридор... Боль пронзает ступню, ярость хлещет горлом – угластый кирпичик жёлтого Лего не ночевал в коробке.

Пена бешенства, гадкие мысли, план воспитательной беседы. Шипящая кобра спадает, тикают виски, ехидная смс шефа: «Снова опоздаешь?» Хорошо ему, живёт за городом, на свежем воздухе, возит шофёр. Градус злости качает манометр гнева, туфли сырые со вчера, белый противный налёт. Что за жизнь!?

В подъезде курено - не спит сосед-бездельник, свистит треснувшее окно, в грязной луже тонет выходной коврик. В какой стране живём, кто за всё отвечает, за что плачу налоги? Вопросы сжимают мозги, впиваясь колючками несправедливости, бередя ежедневную злобу. И так каждый день. Который год подряд.

Ледовая тропинка двора – снег не чистят, автомобилисты наглеют – гребут сугробы с крыш под ноги мне. Удачных вам аварий, упыри! Пронзительный ветер арки, толкает плечом здоровенный мужик, у него борода – лучше смолчать. Скользкие ступени метро, теснятся люди, чавкает жижа, стекает грязь.

Тесно в вагоне, оттолкнул старушку – куда неймётся. Сел, прикинулся спящим, чтобы не видеть стоящих женщин. Умостился дремать «до своей». В колено тычут жёсткой сумкой, рвущееся горластое: «Куда прёшь?!», благостно снижает давление черепушки. С мыслью: «Кругом ущербные», ехать тоскливо проще.

Перед офисом мучим улыбку, салютуем привратнику, шлёпаемся в кресло, меняем обувь. Входящий звонок: «Кто смеет так рано?», рявкаем: «Что?», сникаем: «Не признал! Богатым будете! Конечно, сей же час!» Что делать, куда бежать, кто спасёт? Точно! «Вася, друг, выручай!», – покорно-заискивающе щебечем в трубку...

Вася «не сможет», дал телефон коллеги, плетусь – а тот с бородой, толкал утром, узнал. Цена одолжения растёт. На столе фото... старушки, что оттеснил в метро и сесть не дал сегодня! Говорит – мама, мается ногами, тяжело в общественном транспорте – не уступают. Ну и денёк, Тим Бартон отдыхает.

Шеф доволен, до пенсии 7'000 дней – продержусь! Может пива? Ведь повод! Медлит кассир – «подпугнём», чтоб не расслаблялась. Подденем «пионера» в очёчках – пусть чувствует силу. «Как не откроете? Тут пить нельзя?», – прекрасная перепалка! Они сдерживаются, ведь на работе, но я лечу «в отрыв» и ору, что хочу!

До дома шаги, хмельной мозг напоминает о Лего, рука чешется предвкушением удара мягкой детской попки. Ноги летят вверх, плашмя на спину, больно встать. Сосед, который утром мёл с машины снег, везёт в травмпункт, там очкарик-пионер, что в магазине был обижен мною. Краснея, требует: «Немедленный рентген».

Оперативно снят снимок, поставлен диагноз, наложен гипс. Казённая еда, простецкая кровать, сухо извещён о том, что в туалет сопроводят. Минуты тишины, эгоистичное: «Не нужен никому», сменяется: «Как там без меня», но телефон сел – угождал шефу и сглаживал вину у «бороды».

Вдруг яркий свет, щебечет сын и тыкает в лицо игрушкой Лего: «Папа, я тебе собрал! Смотри, вот мама, ты и я в машине новой». В проёме прислонившись, замерла супруга, пахала целый день, ждала, сердилась, обзвонила морги. Нашла, приехала, и фрукты привезла.

Так хочется обнять, свою, родную. Зарыться в волосы, шептать напропалую. «Прости, любимая, я больше не балую!», – вдруг рвётся стоном из груди. Держу за руку, так, чтобы не дать уйти. «Привёз водитель шефа», – говорит, напомнил, что тебя он страховал. Тут стало стыдно мне – я так его ругал.

Утром обнаружил, на соседней койке дворника. Рассказал, что прижало к киоску скользящей машиной, которую удержал от наезда на женщину с ребёнком, несущим машинку Лего. В обед заскакивала его супруга – кассир магазина, где пиво покупал. Угостила пакетом сока. Стало так стыдно…

Вечером проведал шофёр, привёз горячий ужин от моей жены – живёт в нашем подъезде и курит по утрам, чтобы проснуться перед ранней поездкой в загородный дом шефа. Дал себе клятву не агрессивничать.

Помню, жена сказала: «Редко говоришь, что любишь». Тогда мужественно отчеканил: «Декабрём 1996-го в любви тебе признавался, что-нибудь изменится – сообщу». Супруга вздохнула, я загородился: «Мужик! Показал кто в доме главный!»

Вокруг люди, влияющие на жизнь, оберегающие близких, старающиеся для нас. Хмурые и строгие, сердитые и грубые, такие же, как мы. А вы чего хотели?

Проходит год и утром под ногами снова Лего! Ну, видно попадёт Олегу... Хотя, впрочем, нет. Пусть крокодил моей агрессии кусает собственного бегемота лени. А мы лучше построим башенный кран и приготовим маме предновогодний завтрак. Мы ведь так её любим!

Читайте также: