Рождество шестнадцатого года: о чем мечтали россияне сто лет назад

«Когда я пытаюсь найти надлежащее определение для той эпохи, что предшествовала Первой мировой войне и в которую я вырос, мне кажется, что точнее всего было бы сказать так: это был золотой век надежности», - вспоминал Стефан Цвейг. Рождественские праздники нового 1916 года Европа встречала отнюдь не разноцветными огнями фейерверков. Никто не вспоминал довоенных порядков, а если и вспоминал, то с легким вздохом. Близился к завершению второй год самого кровопролитного конфликта в истории планеты. Через несколько месяцев европейский континент начнет крутиться в Верденской «мясорубке». Ванные, шкатулочки, трамваи, огни больших городов казались лишними в мире смерти и ежедневной опасности. Но, как писал Цвейг, «…каждая тень, в конечном счете, тоже дитя света, и лишь тот, кто познал светлое и темное, войну и мир, подъем и падение, лишь тот действительно жил». Даже накануне 1916 года родные и близкие готовили друг другу приятные сюрпризы. Мы решили вспомнить, что хотели бы получить в подарок россияне сто лет назад.

В XIX веке любой уважающий себя владелец трактира держал музыкальную «машину», а начало века ознаменовалось изобретением граммофона. Возможность слушать любимых артистов, не выходя из дома, россияне очень ценили. Первые фабрики по производству пластинок появились в Российской империи в 1902 году, а уже к 1915 году «выдавали» по 20 миллионов пластинок в год. Во время Великого Поста любые увеселения прекращались, поэтому самым горячим временем для звукорежиссеров XX века было время накануне Пасхи, когда выходили в свет новые «релизы».  «Иду на Английскую набережную, 12. Там сначала пел граммофон — Варя Панина и Шаляпин — божественная Варя Панина…», -  пишет Блок в 1913 году.  Россияне любили Изу Кремер, Анастасию Вяльцеву, Надежду Плевицкую, Михаила Вавича, Владимира Сабинина, Юрия Морфесси. В дачных местечках крутили «Белой акации гроздья душистые». 

На телегу граммофон погрузишь, но на пикник, пожалуй, не возьмешь – он весил не меньше 5-6 килограммов. В 1916 году историк Михаил Богословский слушал на пластинках напевы, посвященные Страстной неделе. Разброс цен на граммофоны был довольно велик, от 30 до 150 рублей. Среднему рабочему нужно было голодать целый месяц, чтобы купить своей «зазнобушке» самый простецкий граммофон. По этой причине инструмент прежде всего стал украшением гостиной семьи среднего класса.

Фотосъемка становится массовым развлечением еще с 1890-х годов,  от хорошей модели «Кодака» отказался мало бы какой любитель. «Никакой подарок не дает молодежи более чистого удовольствия, чем…камера… Вы можете запечатлеть навсегда картины, радовавшие вас во время вашего отдыха», - сообщают рекламные плакаты. Само слово «Кодак»  ровным счетом ничего не значит и является изобретением создателя этой модели фотоаппарата Джорджа Истмэна. Гений маркетинга выразился и в другом лозунге: «Вы нажимаете на кнопку, мы делаем остальное». Российские рекламные тексты тех лет предупреждали, что будущее изменчиво: «Тропинки, по которым Вы прогуливаетесь, могут скоро быть застроены, и тогда ничто не напомнит Вам больше о тех счастливых минутах, которые вы провели в Ваших излюбленных местах…» 

И действительно, ландшафт меняется, сейчас семейные снимки «на природе» очень редко можно идентифицировать, если они не были снабжены подписью. Складной карманный фотоаппарат «Кодак» до революции продавался в России за 35 рублей, хотя покупателям предлагали больше десятка моделей (от 20 рублей), существовали даже детские фотоаппараты. Одним из известных московских фотоателье считалось заведение Наппельбаума на Петровке. «Шаловливая Любочка вечером смотрела на Менделеевском съезде цветную фотографию Прокудина-Горского», - находим в дневнике у Блока за 1912 год.

Внутренний туризм в начале XX века был относительно доступен, потому что на рынке конкурировали сразу несколько компаний. Так, Волгу-матушку завоевали пароходы «Самолета», «Кавказа и Меркурия», «Общества пароходства на Волге». Пароходам давали звучные имена – «Иоанн Грозный», «Владимир Мономах», «Фельдмаршал Суворов», а иногда и курьезные: «Императрица», «Гражданка», «Дворянка», «Графиня», «Императрица», «Государь», «Гражданин». 

От Нижнего Новгорода до Баку можно было добраться за 8 дней. Вильгельм Гартевельд в 1913 году оставил любопытные записки о сервисе и ценах дореволюционных пароходств. «За минимальные удобства общество взимает максимальный, даже чудовищный, тариф… Название парохода, на котором я собирался переплыть Каспийское море, также отдавало поэзией. Имя его было «Дуэль". Причина такого названия не лишена курьеза. Жил-был в Баку некий нефтепромышленник Доуель (Dowel), кажется, англичанин. Когда в один прекрасный день мистер Доуель прогорел, о-во "Кавказ и Меркурий" купило у него грузовой пароход и, переделав его в пассажирский, назвало "Дуэлью", должно быть, желая почтить этим память прежнего владельца. У общества имеются очень приличные пароходы ("Скобелев" "Куропаткин" и др.), но я-то попал на "Дуэль", самый плохой из всех. Тем не менее, общество взимает за перевоз пассажира I класса из Баку до Красноводска, без продовольствия - 15 целковых! Это за 14-ти часовой переезд! Между тем, тот же "Кавказ и Меркурий" на Волге или Черном море за точно такую же сумму таскает вас трое суток, да еще на пароходах с современным комфортом. Пароход же "Дуэль" представлял собой последнее слово техники... 17-го столетия!»

В Российской империи даже в 1916 году можно было застать в свободной продаже практически любые духи. Фабрика Брокара радовала покупателя следующими запахами: «Люби меня», «Ландыш», «Резеда», «Персидская сирень», «Цвет яблони», «Водяная лилия». Был даже запах «Свежее сено». Мужские духи в рекламных плакатах предпочитали обозначать трем слогами «О-де-колонь», радуя провинциальных кавалеров и парикмахеров. В каталогах московского «Мюра и Мерилиза» цены на парфюм стартовали от 2 рублей, так что духи можно считать самым недорогим и практичным подарком дореволюционной России. Все, собственно, как и сейчас, упиралось в доходы конкретного ухажера. Хотите – велосипед. Желаете – лайковые перчатки. Да хоть цыганский хор на дом!