История болезни: чем дышит российский легпром? И дышит ли?

Ситуация в отрасли под названием российская легкая промышленность не сказать, чтобы сильно зловещая, но в последнее время все меньше и меньше российский легпром ассоциируется с промышленностью. Ассоциации разного рода в этой отрасли плодятся, как на дрожжах – что они делают, и есть ли от них реальная польза – вопрос?  И результаты их деятельности пока не видны. А вот раздробленность отрасли вызывает уныние. 

Отрасль -  совокупность предприятий и производств, обладающих общностью производимой продукции и технологиями для и удовлетворения потребностей при производстве чего-либо. Потребности в производстве есть, а вот современные предприятия, обладающие современным технологиями, способными удовлетворить спрос на сырье, фурнитуру, комплектующие для производства одежды, обуви и галантерейной продукции в России отсутствуют. 

Что такое совокупность предприятий для отрасли? Это предприятия, которые производят текстильную химию, сырье – кожу, хлопок, шерсть, лен, различные синтетические волокна и материалы из них, ткут или вяжут ткань, или трикотажные полотна, красят, производят всевозможную фурнитуру и нетканые материалы, нитки, пряжу, производят подошвы для обуви, металлическую фурнитуру. Мы не производим даже ниток. Единственно, что еще можно выбрать в России – это ассортимент пуговиц. 

Немаловажный сегмент – станкостроение. В России нет ни одного завода, который бы на серьезном уровне занимался производством каких-либо производственных станков.

В мире существуют производственные промышленные кластеры, концерны и лаборатории, заводы, разработки которых обеспечивают возможности производить весь спектр материалов для производства одежды, обуви, кожгалантерейных вещей. Взять хотя бы компанию Invista. Это одна из самых крупных лабораторий по разработке и тестированию полимерных волокон, смолы и промежуточного сырья для производства синтетических полимерных материалов. Их разработки, материалы и волокна используются по всему миру производителями химии, тканей, трикотажа, ниток, пряжи и красителей. 

В России нет ничего похожего. 

Мы не можем, например, в России получить заключение о том, что ткань пропитана ионами серебра (это бактерицидная пропитка, которая распространенно используется в мире для придания ткани бактерицидных свойств). У нас же нет лабораторий, которые могут определить состав этой пропитки при тестах, и дать заключение.

Мы уже давно и, на мой взгляд, безнадежно «импорто-заместились» во всем, что касается сырьевых производств, а это основа отрасли. Причем заместились не самым лучшим дешевым сырьем непонятного качества, которое везется в Россию тоннами, потому что его здесь покупают. Мы вообще практически ничего не сертифицируем. В большинстве своем многие предприятия не могут точно сказать, из чего на самом деле произведены их материалы, и каким красителями они покрашены. Потому что нет тренда «качество», есть тренд «дешево и быстро». 

А заместились мы, потому что все это сырьевые технологии – это технологии, которых в России нет, и в ближайшее время они вряд ли появятся. Для создания таких промышленных комплексов требуется врем, и пока в России частно-государственные компании осваивают государственные инвестиции, мир семимильными шагами движется в сторону создания частных автоматизированных предприятий для производства кастомизированных продуктов.  В России кастомизация все еще воспринимается как сегмент индивидуального ручного производства, на уровне ремесленников и ателье.

Максимум, что мы можем (и это в большей массе своей швейные цеха в России) – это купить примитивное швейное оборудование и чужими руками, наняв мигрантов, шить дешевый ширпотреб из малопонятных по составу материалов, или выполнять военные госзаказы. Основная масса швейных производств в России не способна сшить на аутсорсе что-то сложнее «телогрейки». Производителей, которые могут сшить качественную вещь и умеют работать с современными материалами, нужно собирать по России по крупицам.

На этом фоне отрасль разделена на: 

• дизайнеров;
• производства, которые могут что-то сшить и не имеют своего собственного бренда; 
• торгово-производственные компании с собственным брендом.

Торгово-производственные компании самостоятельно занимаются и производством, и продажей собственной продукции. Они, как правило, могут позволить себе нанимать более высококвалифицированный персонал, зачастую имеют в своей структуре лабораторию по разработке коллекций, а также дизайнеров, конструкторов и технологов разного уровня.  Такие компании производят все силами своего производства или размещают заказы за рубежом.  

Но, потребитель, как правило, не ассоциирует эти марки как российские и даже не предполагает, что это российский бренд. В современных реалиях, когда производство в Китае и третьих странах дорожает, бренды пытаются перемещать производство в Россию, сталкиваясь при этом с большой проблемой набора рядового персонала или с невозможностью произвести нужный продукт на аутсорсе в России, потому что аутсорсинговые российские производства имеют очень низкий уровень технологической оснащенности.  

При увеличении масштабов производства остро встает кадровый вопрос – квалифицированных швей просто не хватает. Как итог, возникает необходимость найма мигрантов из стран ближнего и дальнего зарубежья, что в условиях миграционной политики государства усложняет набор и оформление персонала. 

Культура производства на этих предприятиях отсутствует. Здесь отсутствуют подразделения по разработке изделий, очень низкая технологическая оснащенность. Нет оборудования для промера и проверки входящего сырья. Ты никогда не знаешь толком, сколько сырья осталось после производства партии, и не можешь точно спланировать его расход, потому что сырья по каким-то неведомым причинам всегда не будет хватать, сколько бы ты его не привез на производство. 

Найти цех, оборудованный для производства изделий, например, из сложных трикотажных полотен, с наличием специального оборудования или цех для производства одежды из материалов с водоотталкивающей пропиткой, которые требуют специальных машин – практически невозможно. Уровень управления производством настолько низкий, что основной риск в работе с такими предприятиями заключается в том, что ты не знаешь, в какой момент швеи на производстве встанут и уйдут на другое производство. 

Иностранные бренды, которые смотрят российские производства для размещения заказов, в ужасе говорят о том, что размещать заказы в России они не будут, потому что такое производство с таким чудовищным уровнем производственных издержек не только ничего не заработает, но еще и окажется должно заказчику за срывы в сроках и отсутствие стабильного качества. Крупные иностранные заказчики, которые готовы обеспечивать стабильные объемы заказов, говорят о договоре страхования ответственности за качество производимых товаров и хотят видеть такой договор как приложение к основному. Это повергает российских производителей в ужас, и они сами отказываются от стабильного сотрудничества, предпочитая нестабильные сделки, в которых можно не сильно напрягаться и не сильно пострадать, если вдруг сорвешь сроки или не сможешь обеспечить нужный уровень качества.

Когда разговариваешь с директорами российских предприятий о системе управления производственным циклом, которая позволяет обеспечить прозрачность всех производственных процессов и сократить производственные издержки, на тебя смотрят как на человека с другой планеты. Сокращать издержки и выстраивать прозрачность процессов на российских предприятиях – моветон, потому что невозможно будет украсть.

Россия никогда не была законодателем мод. Дизайн исторически был в России на заднем плане. Мы все время перенимали иностранную моду.  Дизайн в России стоит отдельно от производства. Российский Fashion весьма специфичен – в нем нет условий для дизайнерского развития.  На западе существуют ассоциации, которые поддерживают развитие дизайнеров, помогают им включиться в производственную цепочку. Огромное количество недель мод, на которых присутствуют байеры различных стран. И талантливые дизайнеры заключают на неделях моды контакты по выпуску коллекций по предзаказам или могут получить финансирование на производство коллекции, получая гонорары с объемов продаж в виде роялти. У молодых дизайнеров есть возможности выстроить работу по предзаказам на объемах, потому что байеры на неделях мод – это люди из компаний, которые занимаются торговлей. Т.е. структура рынка за рубежом очень четко поделена: есть дизайнеры, есть компании производящие вещи на аусторсе, есть компании сети и корпорации, которые занимаются продажами и инвестируют в развитие дизайн и финансируют талантливых художников. 

Что же в России? В России – две недели мод, участие в которых стоит от 10 тысяч евро, без какой-либо явной поддержки со стороны организаторов, на которых байеров просто нет. Участие в Российских неделях мод не сопоставимо по деньгам с участие в неделях мод Европейских. В Европе участие в недели моды стоит от 200 до 1000 евро, против 10 000 евро в России. 

Вместо того, чтобы интегрировать дизайнеров (которые могут стать драйвером развития российской модной индустрии и талантливых дизайнеров в России много), в производственный процесс, как это происходит на западе, в России мода – это чистой воды PR, и на российских дизайнерах зарабатывают все, кроме самих дизайнеров.

Российскому дизайнеру предстоит сначала создать коллекцию, затем сделать на нее массу образцов. Массу, потому что их банально не научили писать техническое задание, притом, что за обучение отдано 450 тысяч рублей за год.  

Затем молодому мастеру предстоит отшить коллекцию за свой счет, при этом, если дизайнер не умрет на этой стадии при общении с аутсорсинговыми производствами в России, получит ее не в срок и жуткого качества. 

Затем ему предстоит отнести ее в сеть на реализацию (практически ни один ритейлер в России не выкупает одежду у российских дизайнеров), после чего в конце сезона получить неизбежный возврат 90% коллекции, потому что никто не говорит о том, что сразу неизвестная марка продаваться не будет. 

Но на платных новообразованных курсах, за которые дизайнер обязательно заплатит, чтобы получить хоть какую-нибудь информацию о том, как функционирует эта весьма закрытая отрасль, ему расскажут о том, как продаваясь на реализации в сети заложить в цену вещи скидки будущих периодов.  При этом авторы программы обучения забудут сказать о том, что продаж первые полгода от того, что ты привезешь на реализацию будет 10-15%. 

На финишной прямой дизайнеру придется «выбивать» из сети деньги за проданные 10-15% вещей, потому что с такими объемами продаж для сети – не приоритет по выплатам. 

И останется молодому и перспективному дизайнеру с остатками коллекции ездить по маркетам, расходы на участие в которых могут доходить до 70-80 тысяч за 3-4 дня, если посчитать все затраты дизайнера, связанные с организацией маркета. 

И если дизайнер, пройдя все эти 7 кругов ада, еще будет в силах продолжать свою деятельность, то через пару-тройку лет, возможно, он и станет успешным бизнесменом, продавая одежду на миллион в месяц. Но будем откровенны: это будет совершеннейший масс маркет, потому что запала на творчество уже не останется.