Старательно и артистично: как "надували" москвичей в XIX веке

Крестьянин Корягин в сентябре 1901 года решил побаловать себя шоколадом. Он отправился в магазин Чернова на Большой Пресне, приобрел «палку шоколада фабрики Эйнем»…и обнаружил внутри живого червяка.  Свою находку Корягин сдал в полицейский участок. В 1903 году простая горожанка Аскоченская зашла в магазин Смирнова на Тверской. Купленная Аскоченской белуга оказалась малость с душком. «Врач, освидетельствовав рыбу, нашел ее протухшей. Рыба уничтожена, а торговец гнильем привлечен к ответственности».

За санитарным состоянием городской среды следила специальная станция, ежегодно проводившая анализы десятков продуктов по требованию управы и частных лиц.  Пробы изделий с завода Мухина показали, что там изготавливают зачастую испорченный, водянистый мед, в готовый продукт подмешивают патоку. В доставленном на станцию черном хлебе обнаружили 0,5% песка. От проверки не отвертелись даже московские продавцы мороженого. Продукт оказался достойного качества, несмотря на «незначительное количество…частиц глины, соломы и дерева». Сливочное масло, доставленное из сети магазинов Чичкина, оказалось превосходным, а вот его конкуренту со Сретенки не повезло:  продукт имел прогорклый и «салистый» запах. Всего в 1903 году специалисты взяли 298 проб масла. 128 образцов оказались фальсифицированными и содержали значительную примесь растительного жира, маргарина и даже неочищенного сала. Один ловкач по фамилии Гиппиус умудрялся покупать дешевую икру кеты, наскоро сдабривал черным красителем и продавал как дорогую паюсную.


«Надували» москвичей старательно и артистично. В ходу был обвес «с походом», когда товар отправлялся на весы с легким броском, и стрелка замирала на несколько большем показателе. Приказчик незаметно срезал маленькую часть взвешенного, покупатель оставался с носом. «С походом» продавать, на брюки себе в день заработаешь!», - шутили торговцы.  Был обвес «на бумажку», когда использовали большое количество тяжелой упаковки, отнимавшей значительную долю веса. «На бумажку» идет крупа, ветчина или колбаса высший сорт по ценам...». Обвес «на путешествие» практиковался, когда зазевавшегося покупателя отправляли в кассу для оплаты товара, а купец уже озвучивал горожанину готовые показатели. В ходу были гири меньшего веса и плохой свет в магазине, когда никаких стрелок не разглядишь. Сорта дорого мяса часто подменялись дешевыми, такая операция носила название «сделать радугу». «Дать ассортимент» - заменить часть высококачественного товара низкокачественными «бюджетными» аналогами. Когда продавали ткани, особенно шерстяные, могли использовать обмер «внатяжку», когда сукно туго натягивалось на мерную линейку, а потом спускалось.

Центром московского лукавства, несомненно, была Сухаревка. Любой товар дышал здесь ветхостью и ненадежностью. Сами москвичи понимали, что на площади и в тесном сплетении окрестных переулков высок риск получить некачественный товар, но упорно продолжали искать «пятаков на грош».   «Покупатель необходимого являлся сюда с последним рублем, зная, что здесь можно дешево купить, и в большинстве случаев его надували. Недаром говорили о платье, мебели и прочем: «Сухаревской работы!», - свидетельствует Владимир Гиляровский. Картонные сапоги служили своему хозяину до первой лужи, дюжина штанов, купленных по выгодной цене, превращалась в груду тряпья, годящегося лишь для мытья полов.


Покупатели отвечали продавцам полной взаимностью. Чтобы проворачивать свои темные дела, мошенники не гнушались даже передовым техническим изобретением – телефоном. В ноябре 1909 года в колониальном магазине Лучева раздался звонок. Хозяина попросили принести товар в квартиру важного  полицейского чиновника.  Курьер отнес продукты к правоохранителю, растерянная хозяйка приняла их со словами: «Мы не заказывали…» Через несколько минут в дверь постучался любезный господин: «Вам по ошибке занесли кулек из лавки». Естественно, жена полицейского тут же отдала ранее доставленные товары. На следующий день чиновник получил квитанцию. Пришлось расплачиваться по счету.

Из «Мюра и Мерилиза» в 1905 году «увели» роскошный персидский ковер стоимостью 250 рублей. Характерно, что кража произошла во время «дешевки», дореволюционного аналога распродаж. Примерно тогда же прилично одетая дама попыталась вынести в своем ридикюле елочные украшения. Газеты накануне нового 1912 года с ужасом сообщали: «Задержано сыскной полицией много «профессионалов»: только в одном магазине Мюр и Мерилиза было арестовано в один день 20 «карманников». На рождественских праздниках усиленно работают и взломщики, обкрадывающие магазины».

Из магазинов воровали самые причудливые вещи – непромокаемые пальто, церковную утварь. В большинстве случаев товар прятали под одеждой. В Петроверигском переулке в 1904 году задержали очередного умельца, который с помощью долота вскрыл двери магазина «Либава» и вынес коробки со шпротами. В ноябре 1901 года воришки взломали дверь магазина Семеновича на Тверской и вынесли пять ящиков с дорогими фруктами. На замечание сторожа – куда, мол, товар несете - молодцы ответили: «Вестимо, в Английский клуб, хозяин приказал». Охранник не стал препятствовать мошенникам – в начале XX века Английский клуб, хоть и оказался в плену бонвиванов и картежников, сохранял лоск александровской поры.


В 1910 году до драки дошло выяснение отношений в магазине «Кахетия», который находился в Камергерском переулке. Доверенные Коваров и Бункин скрестили кулаки. «Во время счетов с доверенным магазина Коваровым между ними произошла ссора, Бункин, схватив с прилавка графин, бросил его в окно магазина. Разбив стекло, графин вылетел на улицу, попав в прохожих. Звон битых стекол и крики внутри магазина собрали толпу народа. Порядок был восстановлен полицией. Бункин объяснил, что вынужден был пустить в окно графином, чтобы призвать этим на помощь, так как Коваров бил его счетами, и на него набросились также с целью избиения другие служащие».

Хватало и происшествий с «террористическим» душком. В 1909 году в меховом магазине Эптингтона нашли чугунный шар. «Служащий в испуге бросился в сторону и заявил хозяину о том, что в мехах спрятан бомба. Сбежались соседи. Явилась полиция. Перенесение бомбы в охранное отделение было обставлено всевозможными предосторожностями. В охранном отделении осмотрели бомбу, и нашли, что это не бомба, а простой чугунный подвесок!»

Павел Бурышкин с удивлением отмечает, что в русской литературе XIX века нет положительного образа купца. И у Островского, и у Гоголя под торговцами всегда скрываются или пройдохи, или «темные люди». Не самые лучшие благостные образы выводит и перо Некрасова:

В синем кафтане почтенный лабазник,
Толстый, присядистый, красный как медь,
Едет подрядчик по линии в праздник,
Едет работы свои посмотреть.
Праздный народ расступается чинно,
Пот отирает купчина с лица,
И говорит, подбоченясь картинно:
Ладно ништо… Молодца… Молодца»…

В одной из басен Крылова купец дает наставления своему преемнику: «Торгуй по-моему, так будешь не в накладе». Как мы выяснили, в XIX веке и продавцы, и покупатели одинаково промышляли  уловками и обманом.