Царицынская малина и тещин язык: что продавали на рынках старой Москвы

В центре множества российских населенных пунктов можно найти гостиный двор либо торговые ряды XVIII-XIX века. Рынок был неотъемлемой частью ежедневных практик горожанина. Москвич, знакомый с историей города, вспомнит огромную Сухаревку или Охотный ряд, сохранивший в своем названии торговлю дичью. Сегодня мы вспоминаем не столь известные московские рынки, существовавшие в городе до революции.


В верхние пределы Замоскворечья москвичи отправлялись за продуктами. На Болотной площади в XIX веке располагался ягодный торг, здесь степенные женщины покупали сырье для зимних заготовок. «Варка варенья была отрадным временем хозяек; как только ягоды появлялись в Москве, то хозяйки спокойствия не имели: вставали в два часа утра, отправлялись на ягодный рынок, находившийся на Болотной площади, куда подмосковные ягодники, помещики и крестьяне привозили на возах ягоды в решетах. 2-3 часа утра считались самыми выгодными для покупки ягод, так как в это время являлись на рынок представители крупных конфектных фабрик со своими приказчиками и закупали нужное им количество ягод и устанавливали на них цену. С оставшимся количеством непроданных ягод продавцы спешили скорее развязаться и были принуждены с некоторой уступкой продавать маклакам, которые и поднимали цену на ягоды и брали с явившихся на рынок позднее дороже», – писал Николай Варенцов. Вишней славились Воробьевы горы, малина поступала из Царицына, огородами и садами хвастались жители Коломенского, Нагатина, Выхина, бескрайнего подмосковного юга. Ценился мелкий крыжовник, который шел исключительно на варенье. Часто москвичи покупали так много ягод, что для их перевозки домой приходилось нанимать извозчика.


Революция внесла в торговлю изменения. В 1926 году архитекторы М. Барщ и М. Синявский предложили построить в районе Водоотводного канала огромный торговый комплекс. Барщу тогда исполнилось 22 года, а Синявскому – 31. «Главный вестибюль расположен вдоль Всехсвятской ул.; кроме него, имеется 7 меньших вестибюлей, снабженных всеми подсобными помещениями, именно: уборными, курительными, буфетами, входами для служащих и рабочих с переодевальными и душами и т. д.». Впрочем, от амбициозных планов быстро отказались, и торговлю в двух шагах от возведенного чуть позже правительственного дома на набережной никто разворачивать не стал. Болотная площадь в 1940-е годы получила нынешнее парадно-гранитное оформление со сквером и памятником Репину.


Рынок, который разворачивался на Красной площади за неделю до Пасхи, полноценным торговым предприятием не назовешь. Он больше тяготел к балаганно-ярмарочной традиции, но десятки москвичей в числе ярких впечатлений детства непременно называли именно Вербу. «На Красную площадь со всех концов города плывут огромные волны народа. Переполнена не только Красная площадь, но и вся окружающая местность: Театральная площадь, Тверская, Никольская. Говор многотысячной толпы сливается с невообразимым свистом и писком игрушек. Верба напоминает карнавал. Все как орденами увешаны вербными безделушками. Вьется серпантин. Сыплется конфетти. Для полноты недостает масок. Их заменяют тещины языки, колбасы и заморские черти», – сообщала газета «Московская копейка» в 1913 году.


«Тещиными языками» называли сложенную в спираль бумажную трубочку со свистулькой, которая и в наше время продается в цирках. «А вот теща околела, и язык продать велела», – подтрунивали торговцы. «Гуляет верба!», – говорили прохожие. На площади продавали воздушные шары, цветы, скромные образки. У детворы пользовались большой популярностью политые медом грецкие орехи, рахат-лукум, халва, горячие вафли с кремом и другие сладости. Улицы наполнялись учащейся молодежью, гимназистами, молодыми семьями. Словом, центральная часть города на несколько дней полностью переходила в руки веселой толпы, радующейся наступлению весны. В советское время Красная площадь станет важным государственным символом, и все праздники здесь будут строго регламентироваться властью.


В конце февраля – начале марта столица готовилась истово соблюдать религиозные предписания и воздерживаться от мясного. На берегах Москвы-реки между Большим Каменным и Устьинским мостом разворачивался рынок, в длину он занимал несколько километров. Сюда москвичи отправлялись за продуктами к постному столу. Главным товаром считались грибы. Так описывал местную торговлю И.А. Слонов: «В санях на старых рваных рогожах лежат во множестве эти продукты, между саней длинными рядами стоят большие грязные деревянные кадки с солеными и отварными грибами, которые покупатели вылавливают для пробы прямо пальцами и, откусив гриб, кидают остаток прямо в кадку. Далее расположены палатки с черносливом, изюмом, пастилою, клюквой, ситцем, с глиняными горшками, деревянными ведрами, ушатами и другими хозяйственными предметами».


Сюда приезжали целыми семьями. И.С. Шмелеву среди товаров запомнился горох (желтый и розовый), ягоды для пирогов («самопервеющая» клюква, черника, морошка, брусника), капуста, морковь, редька. «А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным. Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком». Рынок позволял москвичам относительно безбедно и вкусно провести сорок дней Великого Поста. Не читайте шмелевское «Лето Господне» на голодный желудок!


Торговля животными постепенно уходила из центра города все дальше и дальше. Если в 1850-е годы попугайчика или собачку обычно приобретали в Охотном ряду или в районе Лубянской площади, то в годы правления Александра III московский птичий рынок переместился на Трубную площадь. В Москве существовала обширная «тусовка» любителей певчих пташек, и цена на обученную канарейку достигала многих десятков рублей. Часто неопытную птицу отдавали в «научение» в чужую семью. Две клетки ставились рядом, и «ученица» старательно подражала чужим трелям.

«Около птиц толкутся, шлепая по грязи, гимназисты, мастеровые, молодые люди в модных пальто, любители в донельзя поношенных шапках, в подсученных, истрепанных, точно мышами изъеденных брюках. Юнцам и мастеровым продают самок за самцов, молодых за старых... Они мало смыслят в птицах. Зато любителя не обманешь. Любитель издали видит и понимает птицу», – писал А.П. Чехов. На Трубе иногда покупали даже лягушек в банках! А цель простая – предсказание погоды.